Галактический вихрь - Страница 6

К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Доминик фон Риттер мысленно сложил длинное ругательство, но это было слабое утешение перед той перспективой, что так доверительно и спокойно обрисовал командир.

Просто взять и влезть в самую охраняемую и труднодоступную точку осиного гнезда, порешив по дороге столько профессиональных наемников, сколько того потребуют обстоятельства, а потом… Доминик скривился, отпустив очередное мысленное ругательство… О «потом» сейчас лучше не думать.

— Принято, — негромко ответил он. — Насколько я понимаю, тяжелое оружие можно исключить?

— Да, — спокойно ответил Клаус. — Никаких ОРКов, только штатное стрелковое вооружение. Широкоапетурное лучевое оружие тоже… — напомнил он, зная, что в некоторых ситуациях Доминика нужно инструктировать буквально. — Под запретом все оружие, применение которого может вызвать критические смещения пластов льда и его массовое таяние. Не забывайте — в километре от нас будет расположено действующее подледное поселение.

— Принято… — машинально повторил Доминик. — Поехали, что ли?

Вместо ответа двухметровая фигура Клауса, закованная в камуфлирующую броню, повернулась и размашистым шагом начала уходить влево.

На рельефной карте фон Риттера тотчас же возникла россыпь маленьких зеленых точек. Он определил направление, развернулся и включил сервомоторы скафандра.

— Взвод, за мной! — проговорил он, делая первый шаг.

На ледовой равнине в радиусе трехсот метров часть снежных наносов внезапно пришла в движение. Двухметровые бронированные фигуры с тихим присвистом сервоприводов вырастали из-под снега, перестраиваясь в боевой порядок.

С легким жужжанием задвигались механические части внешнего эндоскелета, помогая фон Риттеру сдвинуть с места полтонны навешенной на него экипировки и брони. Лейтенант вскарабкался на ледовый откос, на мгновение застыл и наконец двинулся в заданном направлении, слегка раскачиваясь и постепенно набирая скорость…

* * *

Электромагнитные передачи двуногих, называвших себя людьми, достаточно легко поддались расшифровке. К сожалению, Интеллект, похороненный под километрами льда, мог воспринимать лишь обрывки, слабые отголоски спутниковых программ. Некоторое время он накапливал информацию, учился языку, пониманию видеообразов и постепенно складывал для себя общую картину того, что люди понимали под словом «жизнь».

Самый большой объем информации ему давало телевидение.

Следующим важным источником оказалась случайно принятая им эфирная перекачка информации из одной библиотеки на спутник для ее последующей записи на микропленки какого-то космического корабля. Потом шли радиопередачи, частные переговоры и некоторое количество чисто технической информации, изредка появлявшейся в эфире.

Но был еще один существенный источник наиболее сильных и близких сигналов. Это были радиопереговоры той группы людей, что проложила наклонный тоннель, свет из которого продолжал подпитывать фотонный процессор Интеллекта.

По мере того как он накапливал внутри себя заблудившиеся в хитросплетении его кристаллов световые потоки, оживали все новые и новые сопроцессорные участки его спирали. Огромный фотонный мозг больше не чувствовал себя полумертвым, но ощущение ущербности сохранил — вся проснувшаяся в нем виртуальная мощь оказалась невостребованной.

Его создали, чтобы он управлял сферой. Но сферы не было. Даже собственная оперативная периферия оказалась для него такой же недоступной, как и любая из соседних галактик. Он ясно различал в полумраке пещеры контуры прозрачной оболочки космического корабля, видел стартовый желоб стационарной гиперпространственной установки, над конструкцией которой, как и над ним самим, не было властно время. Гиперсферный тоннель, связывающий этот схрон с покинутой сферой, по-прежнему существовал, но он не мог воспользоваться им без посторонней помощи…

Ему был необходим Носитель.

Эта мысль, родившаяся одной из первых, разбудила в нем сложные и противоречивые процессы.

Интеллект проанализировал свое состояние и понял, что схема его логического восприятия изменилась. Она не была нарушена — все матричные кристаллы находились на своих местах, — изменения произошли не на физическом, а на виртуальном, программном уровне.

Он больше не был мертвой, рациональной машиной. В момент катастрофы, когда все основные функции по контролю сферы уже были утрачены, Интеллект должен был прекратить свое существование, превратившись в груду холодных кристаллов. Однако этого не произошло. Сейчас даже он не мог определить, какая совокупность программ дала такой результат.

Родившееся в тот страшный миг осознание самого себя не позволило ему тихо сойти со сцены.

Он мыслил. Вне сферы, вне своего предназначения. И этот процесс стихийно нарастал, с каждой наносекундой затрагивая все новые и новые участки кристаллического мозга. Его невероятно сложная структура требовала самоорганизации.

Интеллект не мог сопротивляться этому процессу, даже если бы захотел. Он уже стал существом, еще не понимая сути произошедших в нем перемен. Как брошенный в воду новорожденный щенок вдруг начинает плыть, бессознательно реализуя заложенный в нем потенциал выживания, так и он инстинктивно выжил, обретя способ мыслить вне своих основных функций…

Первыми чувствами, которые он обрел, были одиночество и страх.

Интеллект боялся тех существ, что, сами того не ведая, разбудили его от многовекового сна.

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6